|
|
АБХАЗИЯ – 1992:
ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКАЯ
ВАНДЕЯ Светлана
ЧЕРВОННАЯ
(Москва / «Мосгорпечать»:
1993) |
|||||
|
|
ЧАСТЬ
5 АБХАЗСКОЕ
ЛЕТО 1992:
ПОСЛЕДНИЕ
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.
ВЗРЫВ.
ЭСКАЛАЦИЯ
КОНФЛИКТА Итак,
оказавшаяся
в руках
политических
авантюристов,
разношерстного
блока
реваншистов
прокоммунистической,
проимперской
и
национал-социалистической
ориентации
Абхазия с
начала 1992 года
ухе
неминуемо
вползала в
бездну
общенациональной
катастрофы.
Не народ
Абхазии
тянул
автономную
республику
к этой
бездне:
народ не
спрашивали,
за него
решали его
судьбу
узурпировавшие
власть
самозванцы.
Не
абхазское
этническое
меньшинство
населения
автономной
республики
стремилось
к этой
катастрофе:
оно страдало
больше всех,
с каждым
днем
приближения
военной провокации
теряя
великий
исторический
шанс своего
национального
возрождения
в обновленной
демократической
Грузии. Не
многонациональная
абхазская
интеллигенция
несет вину
за все, что
произошло
здесь летом 1992
года: до
последней
возможности,
игнорируя
командные
окрики и
угрозы
судебной
расправы, она
сопротивлялась
наступлению
новой диктатуры,
формируя
оппозиционные
партии, блоки,
депутатские
фракции
("Демократическая
Абхазия"),
протестуя
против
попрания законности
и Конституции.
И как это ни
покажется
странным и,
может быть,
даже
кощунственным,
мы рискнем
сказать, что
и не та
маленькая
горстка людей,
одержимых
честолюбивыми
замыслами и
рвавшихся к
неограниченной
власти, на которую
справедливо
ложится
сегодня
народное проклятие,
была
главным
виновником
приближающейся
трагедии. Здесь
действовали
те мощные и
поистине страшные
силы, о
которых Э.А.
Шеварднадзе
впоследствии
сказал: "...В
Абхазии с
Грузией
ведет войну
красно-коричневая
армия
имперского
реванша,
теперь уже
угрожающая
и России
смещением
законной
власти,
реставрацией
тоталитарной
системы" (162). Именно
эта армия
начинала в
Абхазии
летом 1992 года
свои
маневры. Пока в
Грузии
пылал
южно-осетинский
конфликт,
унося
ежедневно
человеческие
жизни, разрушая
мир,
подрывая
экономическую
и
политическую
стабильность
молодой
независимой
республики,
нанося
непоправимый
ущерб ее
международному
авторитету (163),
с
обострением
"абхазского
вопроса"
можно было и
не спешить,
лишь время от
времени
устраивая
репетиции
силовых выступлений
и исподволь
готовя
общественное
мнение к
будущей
войне. Спешить
пришлось с
весны 1992 года -
после возвращения
в Грузию
Шеварднадзе.
Если Гамсахурдиа
всей своей
нелепой
близорукой
политикой
сам вел дело
к затяжному
кризису, закрывая
перед
Грузией
возможности
подлинного
освобождения,
преодоления
имперско-колониального
прошлого и
вхождения в
мировой
цивилизационный
процесс, то
приход к
власти
Шеварднадзе
открывал
совершенно
иные
перспективы.
Коммунистическая
реакция
ощутила
реальную
угрозу потерять
Грузию окончательно,
не только
де-юре, как
независимую
республику,
отказавшуюся
даже от членства
в СНГ, но и
де-факто, как
страну,
которая,
наконец,
встанет на
путь
свободного
демократического
развития. Незадолго
до
возвращения
в Грузию, во
время
своего
визита в США
в феврале 1992
года,
Шеварднадзе
подписал с
компанией "Brock group ltd"
протокол о
стратегической
концепции
экономического
возрождения
Грузии,
включающей
реконструкцию
морских
портов в
Поти и
Батуми,
увеличение
мощности
международного
Аэропорта в
Батуми,
расширение
сети
нефтяных
хранилищ и
т.д. Международный
авторитет
Шеварднадзе,
как
политика
"нового
мышления",
одного из инициаторов
и активных
вершителей
перестройки,
соратника
Горбачева,
защитника
Белого дома
в
драматических
августовских
испытаниях 1991
года, с одной
стороны,
гарантировал
Грузии
успехи и
признание
на мировой
арене, с другой
стороны,
вызывал
крайнее
ожесточение
реакционных
сил. Эти
силы были
готовы
медлить с
разыгрыванием
"абхазской
карты"
(своего
сильнейшего
козыря), пока
Президентом
Грузии был
Гамсахурдиа,
не
способный
вывести
страну из
посткоммунистического
тупика. Но
именно
тогда, когда
во главе
Госсовета
встал
Шеварднадзе,
они
обрушили на
Грузию всю
свою ярость.
Если
Гамсахурдиа
инициировал
Закон о
ликвидации
Юго-Осетинской
автономной
области,
если он
благословлял
войну в Южной
Осетии "до
последнего
осетина", - и
это устраивало
прокоммуни-стические
реакционные
силы,
гревшие
руки в
пожаре этой
локальной
войны, - то с
именем,
конкретными
шагами и
инициативами
Шеварднадзе
был связан
совершенно
иной курс -
уважительного
отношения к
автономиям
в составе
Грузии,
мирного политического
урегулирования
конфликтов, союза
с новой,
демократической
Россией, и именно
формирование
такого
политического
курса,
означавшего
реальное
усиление Грузии,
реальный
выход из
затяжного
кризиса,
было нетерпимо
для тех, кто
хотел
поставить
республику
на колени. Усилиями
нового
руководства
Грузии наметилось
урегулирование
осетинской
проблемы -
братоубийственная
война
фактически прекратилась.
Сформировалась
прочная тенденция
к союзу с
Россией,
были
установлены
дипломатические
отношения
Грузии с
Российской
Федерацией
и Украиной,
при этом еще в
марте 1992 года
Шеварднадзе
обратился к
Ельцину с
просьбой о
невыводе
войск СНГ с
территории
Грузии, и
здесь
остались
практически
все
арсеналы и
значительный
воинский
контингент
Закавказского
во-енного
округа. 24 июня 1992
года в
Дагомысе
прошла
двухсторонняя
российско-грузинская
встреча на
высшем
уровне с
участием
представителей
Северной и
Южной
Осетии. Было
принято
решение о прекращении
огня и вводе
миротворческих
сил для
разъединения
враждующих
сторон, а
также достигнута
договоренность
об отмене
российских
экономических
санкций
против Грузии.
Позиция
юго-осетинского
руководства,
требовавшего
установления
договорных отношений
между Южной
Осетией и
Грузией, не
была
принята во
внимание:
напротив,
была
подтверждена
территориальная
целостность
Грузинского
государства. С
окончанием
антигрузинской
провокации и
войны в
Южной
Осетии
настал час
выступления
абхазских
сепаратистов,
принявших эстафету
из рук
прокоммунистического
руководства
Южной
Осетии. Первая
репетиция
реакционного
мятежа состоялась
как раз в
день
дагомысской
встречи - 24
июня 1992 года.
Абхазские
мятежники
действовали
в этот день
рука об руку
со
сторонниками
экс-президента
Грузии -
"звиадистами",
попытавшимися
совершить
государственный
переворот в
Тбилиси, где
они
предприняли
штурм
здания
Телерадиодепартамента.
Одновременно
в Сухуми В.Г.
Ардзинба
приказал
подчиненному
ему батальону
абхазской
гвардии
атаковать
здание МВД
автономной
республики.
Целью атаки
было
смещение с
поста
министра
внутренних
дел Абхазии Гиви
Ломинадзе. Человек
демократических
убеждений, к
тому же
грузин по
национальности,
генерал-майор
Ломинадзе
никак не
устраивал
новое руководство
Верховного
Совета
Абхазии
своей
верностью
закону и
долгу,
упрямым нежеланием
политизировать
органы
внутренних
дел и
превращать
отделения
милиции в опорные
пункты
национал-сепаратизма.
По требованию
В.Г. Ардзинбы
Верховный
Совет Абхазии
еще раньше (8
мая) принял
решение об
отстранении
Ломинадзе и
назначении
исполняющим
обязанности
министра
внутренних
дел верного
сторонника
"нового
курса" и
активиста
НФА
'"Айдгылара"
Александра
Анкваба (абхаза
по
национальности).
Юднако по
действующим
законам
смещения и
назначения
такого ррода
должны были
санкционироваться
Министерством
внутренних
дйел Грузии.
Соответствующей
санкции не
только не
последовало,
[но, напротив, 22
июня в
Верховный
Совет
Абхазии
поступило
письмо
министра
внутренних
дел Грузии
Романа
Гвенцадзе с
предпожением
восстановить
статус-кво и
в
дальнейшем
следовать
заонности. 24
июня в
Сухуми
решили
действовать
силой. j; На
Ломинадзе
было
совершено
бандитское
нападение,
нанесенный
удар едва не
стоил ему
жизни. Он был
госпитализирован
и от-правлен
на лечение в
Тбилиси.
Никто из
нападавших
к
ответст-•енности
привлечен
не был. Вспоминая
позднее
события 24
июня, Гиви
Ломинадзе
рассказывал:
"В то утро я в
присутствии
замминистра
ВД Абхазии
Мераба
Гамзардия разговаривал
по
городскому
телефону. Он
из окна
увидел, что
здание МВД
окружают
военные и
БТР <„.> Через
несколько
секунд
группа военных
(примерно 6-8
человек)
ворвались в
кабинет.
Вошедшему
позже
командиру
так называемого
полка ВВ
(внутренних
войск)
Абхазии
Виктору
Какалия я
сказал: "Что
вы наделали,
это же вам
дорого
обойдется!"
Он ответил,
что
выполняет
приказ, что
все это
"согласовано".
Потом он
позвонил по
правительственному
телефону <...> Я,
естественно,
не выполнил
команду тех
военных,
которые
ворвались в
кабинет: а
команда
была -
подчиниться
и сдать
оружие <...> Мне
был нанесен
один
тяжелый
удар - и то
исподтишка
<...> в область горла.
<.„> Я думаю, что
те, кто
решился на
это, в то утро 24
июня
поверили
сообщениям
радио <...> и
решили, что в
Тбилиси
после
захвата
телецентра
наступило
безвластие
<...> Мне
понятно, что
абхазское
руководство
хотело бы
"заполучить"
МВД, хотело бы
взять под
свой
контроль
МВД,
объединить под
его крышей
все
воинские
формирования..."
(164). Абсолютно
не
поддержанный
народом
государственный
переворот в
Тбилиси 24
июня не состоялся,
жалкий путч
позорно
провалился,
но первое
предупреждение
возможной войны
прозвучало,
и не
расслышать
его было нельзя.
Впоследствии
в "Памятной
записке "О
событиях в
Абхазской
автономной
республике",
распространенной
пресс-службой
Госсовета
Грузии 17
августа 1992 г.,
событиям 24
июня
придавалось
отнюдь не
второстепенное
значение. В
ней, в
частности,
говорилось:
"Все это
явилось
закономерным
итогом
политики,
осуществляемой
некоторыми
руководителями
Абхазии, в
первую
очередь,
Председателем
Верховного
Совета
автономной
республики
Владиславом
Ардзинба.
Воспользовавшись
сложной ситуацией,
в которой
оказались
власти Грузии,
вынужденные
одновременно
решать множество
проблем,
связанных с
урегулированием
конфликта в
Цхинвальском
регионе и отпором
деструктивным
силам, он вел
дело к отторжению
Абхазии от
единого
грузинского
государства.
<...> В. Ардзинба
пользовался
и
пользуется
поддержкой
тех
реакционных
сил России,
которые
стремятся
остановить
курс
демократических
преобразований
и повернуть
дело вспять.
В то же время
все
действия и
поступки
спикера
абхазского
парламента
объективно
смыкаются с
антинародной
деятельностью
сторонников
экс-президента. <...>
Вознамерившись
незаконно
сместить с
поста
неугодного
министра
внутренних
дел Абхазии,
он приказал
подчиненному
ему батальону
абхазской
гвардии атаковать
здание МВД.
По
странному
совпадению
штурм был
назначен на 24
июня - день,
когда сторонники
экс-президента
предприняли
попытку
государственного
переворота
<...> этот шаг
был сделан,
очевидно, с
расчетом на
то, что
противники
новой
грузинской
власти достигнут
намеченной
цели. Здание
МВД было
взято
штурмом <...>
итог - резко
обострившаяся
политическая
ситуация в Абхазии
и вокруг нее,
усложнившая
до предела
межнациональные
отношения" (165). Несмотря
на
сравнительно
короткий
срок (с июня
до августа 1992 года),
власти
Абхазии
сумели
извлечь
максимальную
выгоду из
положения,
сложившегося
в МВД
республики
после
устранения
Г. Ломинадзе
и передачи
полномочий
министра
Александру
Анква-бе.
Министерство
внутренних дел
превратилось
в опорный
пункт
массированной
подготовки
к войне.
Милиция,
составлявшая
накануне
войны
единственную
легитимную
вооруженную
силу в
автономной
республике
(ибо
всевозможные
гвардейские
отряды -
"отдельные
полки",
"внутренние
войска" и т.п.
были, по
существу,
незаконны), в
течение
всего лета усиленно
превращалась
в
моноэтническую
по своему
составу,
готовую
беспрекословно
выполнять
приказы,
исходящие
из Президиума
Верховного
Совета
Абхазии,
враждебную
по
отношению к
грузинскому
населению
силу,
занятую не
охраной
общественного
порядка, а
его дестабилизацией. В
нужный
момент она
должна была
обеспечить
в Абхазии
повсеместное
начало
боевых действий
против
"центральной"
грузинской
власти. Надо
сказать, что
этот
замысел был
в полной
мере
реализован,
и все
местные
отделения
милиции и
посты ГАИ с 14
августа по
единой
команде
превратились
в мобилизационные
пункты
сбора
призывников,
в "штабы
обороны", в
основные
очаги
развязанной
на всей
территории
Абхазии
войны, а первыми,
кто
применил
оружие,
обстреляв в
Галийском
районе
регулярные
войска
Госсовета
Грузии, были
также
отряды МВД
Абхазии,
преобразованные
в
"национальную
гвардию" или
"дружины
самообороны". Таким
образом,
состоявшаяся
24 июня
репетиция
будущих
баталий
была далеко
не безобидной. Противники
Шеварднадзе
называют
эти события
"квазипутчем",
организованным
чуть ли не
самим
Шеварднадзе
против
самого себя
с тем, чтобы
решить
"триединую
задачу":-
накануне
встречи в
Дагомысе по
урегулированию
осетинской
проблемы продемонстрировать
российскому
руководству
реальную
угрозу
демократии
в Грузии; -
добиться того,
чтобы
мировое
сообщество
с пониманием
отнеслось к
возможным
репрессиям
в отношении
"звиадистов"; -
стабилизировать
ситуацию в
Тбилиси
силами
"Мхедриони"
<166). Вряд
ли стоит
тратить
силы и
аргументы
на разоблачение
данной
абсурдной
версии: на страницах
российской
черносотенной
прокоммунистической
печати за
последние
годы мы не раз
встречали
аналогичные
этому бреду
предположения
и
умозаключения
о том, как
Ельцин
устраивал
покушения
на самого
себя, как Горбачев
сам себя
арестовал в
Форосе, как
демократы сами
организовали
августовский
путч, чтобы
решить свои
"триединые
задачи" и т.п.
О том,
насколько
нелепа
подобная
версия,
достаточно
красноречиво
свидетельствует
хотя бы
второй
пункт в этой
фантастической
триаде:
оправдать в
глазах
мирового
общественного
мнения
возможные
репрессии
против
"звиадистов".
Ведь
никаких
репрессий
после 24 июня не
последовало,
более того -
явные
преступники,
активные
участники
путча,
пытавшиеся совершить
государственный
переворот в
Тбилиси,
были через
несколько
недель
после ареста
выпущены на
свободу;
всеобщая
политическая
амнистия,
приуроченная
к Дню
национального
примирения,
коснулась
всех. Тем
более дико
представить,
будто
"квазипутч"
был нужен
Шеварднадзе
накануне
Дагомысской
встречи:
ведь
садиться за
стол
переговоров,
к чему шла
Россия в
официальных
отношениямх
с Грузией,
всегда
лучше с
сильным,
имеющим в
своем доме
прочную
поддержку и
легитимную
власть
партнером.
Путч 24 июня
мог только
помешать
Дагомысским
соглашениям,
позволив усомниться
в том, что
Госсовет
контролирует
обстановку
в Тбилиси. И
именно
потому, что
путч, не
поддержанный
народом
Грузии,
позорно
провалился,
противникам
Шеварднадзе
стало ясно,
что так легко
и просто, с
помощью
кучки
террористов-заговорщиков,
с новой
властью не
справиться.
Нужна более
серьезная,
более круп
ная
провокация
с
вовлечением
широких
масс, с
задействованием
национальных
страстей.
Нужна
абхазская
война. И
именно 24 июня
эта война
приблизилась
еще на один
шаг. С июня
1992 года
руководство
Абхазии
вплотную
приступило
к
подготовке
решающего
провокационного
шага -
официального
заявления о
"независимости"
Абхазии от
Грузии. 13 июня
в
республиканской
газете
"Абхазия" был
опубликован
"Договор об
основах
взаимоотношений
между
Республикой
Абхазия и Республикой
Грузия
(предложения
к проекту)"
за подписью
доктора
юридических
наук Т.М.
Шамба. Несмотря
на указание
личного
авторства,
текст этот
по существу
приобретал
значение
официального
документа,
определявшего
политику
Верховного
Совета
Абхазии,
готового в одностороннем
порядке
перейти на
совершенно
иные отношения
с Грузией,
нежели
предусмотренные
конституциями
обеих
республик,
утверждающими
статус
автономной
республики
Абхазия в
составе
Грузии.
Пункт 2-й
подготовленного
Т.М. Шамбой
проекта
Договора
гласил: "Стороны
признают
Грузию и
Абхазию
суверенными
государствами
и
полноправными
участниками
международных
и
внешнеэкономических
отношений <...>
стороны
самостоятельно
заключают с
иными
государствами
договора и
соглашения
<...>" (167). После
этого
заявления
все
остальные
пункты
договора, в
том числе и 3-й,
где речь шла
о
"добровольном
объединении"
с
республикой
Грузия,
служили
лишь для благовидного
камуфляжа
реально
предлагаемого
раскола
страны -
разделения
Грузии на "суверенные
государства".
Договор
предусматривал
"гражданство
Республики
Абхазия",
"верховенство"
законов и
Конституции
Абхазии на
ее территории,
существование
"единой
многонациональной
абхазской
гвардии с ее
подчинением
Верховному
Совету
Абхазии";
понятие
"территориальной
целостности",
которую
обязывались
"уважать"
обе стороны,
не вмешиваясь
"во внутренние
дела друг
друга",
распространялось,
согласно
этому
договору,
отдельно на
Абхазию и
отдельно на
Грузию:
фактически прежнее
грузинское
государство
с Абхазией в
его составе
прекращало
существовать. Сама
идея
заключения
с Грузией
"особого договора"
была
выдвинута
абхазскими
политиками
чисто в
пропагандистских
целях с
надеждой скрыть
от мирового
общественного
мнения их
истинные
сепаратистские
устремления,
нацеленные
на передел
Грузии и
пересмотр ее
границ.
Ссылаясь на
текст
"договора"
(который сам
по себе не
был никаким
документом:
под ним не было
никаких
подписей,
кроме
подписи Т.М.
Шамбы -
автора
"предложений
к проекту") ,
В.Г. Ардзинба
мог
впоследствии
уверять (иГ
он старательно
делал это на
многих
пресс-конференциях,
в интервью и
на
официальных
встречах),
что Абхазия
из Грузии не
"выходит", а объединяется
с ней на
основе
нового
договора "о
разграничении
полномочий".
Предполагалось,
что проект
этого
"договора"
будет
рассмот рен
Верховным
Советом
Абхазии (задним
числом
называлась
даже дата
такого рассмотрения
- 14 августа) и
предложен
Госсовету Грузии
"в качестве
основы для
переговорного
процесса";
из
депутатов
Верховного
Совета
Абхазии
была
образована
рабочая группа
под
руководством
Зураба Ачбы
якобы "для
экспертизы"
проекта
договора. По
сути же, ни на
какой
договор с
Грузией
руководство
Абхазии не
рассчитывало,
затея с
"экспертизой"
и "началом
договорного
процесса"
должна была
затянуться
до
бесконечности,
а сам проект
договора -
лишь
отвлечь
внимание от
сути
государственного
переворота,
на который
В.Г. Ардзинба
и его
окружение
решились 23
июля 1992 года,
объявив о
прекращении
действия
конституции
1978 года. Выбор
последней
декады июля
для
перехода в
решающее
наступление
был точно
рассчитан. К
концу июля 1992
года
российская
дипломатия достигла
урегулирования
двух
острейших
вопросов,
связанных с
хроническими
конфликтами,
положения дел
в Южной
Осетии и
Приднестровье.
В обоих случаях
урегулирование
предусматривало
участие
российских
миротворческих
и разделительных
вооруженных
сил. Из
этого
следовало
два важных
вывода,
которые
должны были
сделать для
себя те силы,
которые
готовили
очередной
путч.
Во-первых,
часть
российских
сил отвлечена
на
поддержание
хрупкого
мира и порядка
в Южной
Осетии и
Приднестровье,
"влезать" в
это время
еще в
какой-либо
регион, вводить
туда войска
Россия, во
всяком
случае, быстро
и
оперативно
не сможет,
таким
образом,
абхазские
сепаратисты
получат
относительную
свободу
действий,
если не на
длительный,
то на
ближайший
период
(август).
Во-вторых,
выбор из
колоды
"абхазской
карты" стимулировался
тем, что
другие
(Приднестровская,
Южно-Осетинская)
оказались в
большой политической
игре против
новой,
демократической
России, если
и не
окончательно
биты, то на
некоторое
время
выведены из
игры. Ничего
не
получилось
и из той
авантюры,
которая с
мая по июль
существовала
как
реальная
возможность
разжечь
очаг
гражданской
войны в
Крыму:
руководство
Крыма
дипломатично
отказалось
от почти уже
навязанной
ему провокационной
роли
детонатора
этой войны (в случае
проведения
референдума
и принятия
решений об
"отделении"
от Украины и
"воссоединения"
с Россией,
что
неизбежно
столкнуло
бы Россию с
Украиной),
наложило
мораторий
на проведение
референдума
в Крыму и
понемногу
погасило
уже
разгоревшийсяч
конфликт.
Договоренности
Б. Ельцина и Л.
Кравчука,
достигнутые
при встрече
двух
Президентов
3 августа 1992 г. в Мухалатке,
о судьбе
Черноморского
флота также
на время
снимали
напряжение
в этом вопросе.
Россия, ее
демократическое
руководство,
правительство
Ельцина-Гайдара
получали,
таким
образом,
долгожданную
передышку
от
кровопролитных
конфликтов
и пожаров за
ее южными
границами,
так или
иначе к этим
границам
подбирающихся. Это
никак не
входило в
планы
реакции.
Время для
нового
удара по
хрупким
достижениям
молодой
демократии
в
пространстве
бывшего
Советского
Союза наступило,
и наносить
этот удар
надо было
немедленно -
без
предоставления
передышки.
События на
международной
арене еще
более подогревают
и торопят
путчистов. 30
июля Б. Н. Ельцин
подписывает
распоряжение
"О мерах, связанных
с
выполнением
резолюции
Совета Безопасности
ООН № 757 от 30 мая
1992 г.", которое
фактически
замораживает
отношения
России с Союзной
Республикой
Югославия.
Становится
ясно, что
Россию не
удалось
втянуть в
балканскую
войну на
стороне
"братской
Сербии" и противопоставить
ее мировому
сообществу:
этого
"предательства"
российские
национал-патриоты,
"державники"
и коммунисты
Ельцину
никак не
могут
простить и
готовят ему
свой
вариант
балканской
войны на Кавказе. Грузия
тем
временем
готовится к
вступлению
в ООН (день
официального
принятия 31
июля), и этот
успех ее
нового
демократического
руководства
(во многом
личный
успех
Эдуарда
Шеварднадзе,
чей
авторитет в
международном
общественном
мнении
сыграл в
принятии
решения ООН
не
последнюю
роль), как
кость в
горле,
становится
поперек
намерений
реакции. Более
30 государств
мира за
короткий
срок признали
Грузию как
независимую
республику; США
и Канада
рассмотрели
возможность
предоставления
ей крупных
кредитов -
"при условии
соблюдения
прав
национальных
меньшинств"
(США) и "при
условии
проведения
в Грузии честных
и свободных
выборов"
(Канада). Ничто
не мешало
соблюдению
этих
условий. Новое
руководство
Грузии
декларировало
равные
права всех
национальных
групп; на октябрь
1992 г. были
назначены
парламентские
выборы, при
этом
Председатель
Верховного
Совета
республики
избирался
всенародным
(а не парламентским)
голосованием,
что
послужило
верным
залогом
легитимности
новой
власти и ее лидера.
По данным
репрезентативного
опроса,
проведенного
Институтомсоциологии
и демографии
в августе 1992 г.
в Тбилиси, 65%
тбилисцев
выразили
поддержку
Госсовету, а 75%
заявили, что
связывают
свои
надежды на
выход республики
из кризиса с
Шеварднадзе.
Наконец, наметились
реальные
перспективы
преодоления
затяж-ного
конфликта в
Западной
Грузии -
сопротивления
Госсовету
сторонников
экс-президента,
"звиадистов".
Мегрельский
огненный
пояс, на
который с
января по
июль 1992 года фактически
не
распространялась
власть Госсовета
Грузии,
служил как
бы буферной
зоной, за
которой
Абхазия
считала
себя недосягаемой.
Энергичные
меры
Госсовета
Грузии по ликвидации
мегрельского
плацдарма
мятежа
грозили
абхазским
сепаратистам
столкновением
с Тбилиси
лицом к лицу
(168). 9 июля 1992
года
"звиадисты"
совершили
здесь бандитское
нападение
на машину
вице-премьера
Грузии А.
Кавсадзе и
похитили
его. 23 июля Э.
Шеварднадзе
сам
отправился
в Мегрелию,
заявив накануне
по
телевидению,
что на месте
члены
Госсовета
Грузии
согут
принять ряд
важных
решений,
добиться
освобождения
заложников,
навести
порядок. "Я
не верю, -
сказал Э. Шеварднадзе,
-что в
Мегрелии
найдется
хоть один
человек,
который
попытается
поднять руку
на
представителей
властей,
прибывших туда
с мирной и
важной
миссией" (169). Именно
в этот день
(несомненно,
с учетом образовавшегося
в Тбилиси
вакуума
властных сил:
Шеварднадзе
- в Мегрелии,
премьер-министр
Тенгиз
Сигуа утром 24
июля
вылетает в
Турцию) 23 июля
1992 года на
очередном
заседании
Первой сессии
Верховного
Совета
Абхазии
было принято
Постановленние
"О
прекращении
действия
Конституции
Абхазской
АССР 1978 года".
Сессия
решила до
принятия
новой
Конституции
восстановить
действие
Конституции
ССР Абхазия 1925
г., по которой
Абхазия
считалась независимой
республикой
и, согласно
статьи 4-й,
"объединялась
с Грузией на
основе договора". По
сути
абхазское
руководство
возвращало
свою страну
к
сталинским
временам - в
середину 1920-х
годов. Само
"Постановление"
было
принято с
грубейшим
нарушением
конституционных
норм, согласно
которым
(статья 162
Основного
закона 1978 года)
"изменение
Конституции
Абхазской АССР
производится
решением
Верховного
Совета
Абхазской
АССР, принятым
большинством
не менее
двух третей
от общего
числа
депутатов".
Ничего
подобного
на сессии 23
июля не было.
Две трети,
или квалифицированное
большинство
Верховного
Совета
Абхазии, в
составе
которого 65
депутатов, -
это 43 голоса.
За
Постановление
голосовало
только 36
депутатов
(фракция
"Демократическая
Абхазия" в
голосовании
не участвовала). Простым
большинством,
механическим
голосованием
парламент
решил также
вопрос о новом
названии
государства,
определив
его как
"Республика
Абхазия"
(исключив
какое бы то
ни было
упоминание
об
автономии
или о республике
"в составе
Грузии"),
изменил национальный
герб и флаг.
(Новый флаг
"независимой
Абха зии"
был в тот же
день поднят
над зданием
Верховного
Совета в
Сухуми). Отметим
в этой связи,
что события 23
июля средства
массовой
информации
оценили
однозначно.
Телерадиокомпания
"Останкино"
объявила в
вечерней
программе
"Новостей" о
провозглашении
Республикой
Абхазия
полной
независимости.
Среди
населения
Аб хазии не
было
человека,
который
трактовал
бы то, что
происходит,
иначе. Заверения
о "договоре",
который
будто бы руководство
Абхазии
намеревалось
заключить с
Грузией,
никого не
могли
ввести в
заблуждение. Решения
сессии
Верховного
Совета
Абхазии 23
июля были
приняты без
какого бы то
ни было
референдума,
опроса
общественного
мнения
населения
республики,
но (как уже
было
сказано) с
гру бым
нарушением
саЙой
парламентской
процедуры,
при отсутствии
необходимого
для
конституционных
изменений
кворума.
Парламентская
фракция "Демократическая
Абхазия",
объединявшая
не только грузинских
депутатов,
но "и всех
"антисепаратистов",
в знак
протеста
против
политики
руководства
Верховного
Совета
Абхазии покинула
сессию и в
тот же день
приняла заявление
о вопиющем
нарушении
Конституции,
о попытке
"реанимации
разложившегося
праха
социализма
в Абхазии". 24
июля Совет
единства
Абхазии, в
который
входят 19
общественных
организаций
демократической
ориентации,
заявил, что
парламент
Абхазии,
отменив
Конституцию,
на основе
которой он
был
сформирован,
своими
действиями
фактически
поставил
себя вне
закона. Эдуард
Шеварднадзе
в связи с
событиями в
Абхазии
прервал
свою
поездку по
Западной Грузии
и срочно
вернулся в
Тбилиси, где
созванный 25
июля
Госсовет
признал
недействительными
решения
Верховного
Совета
Абхазии от 23
июля. На
основании
заключения
экспертной
юридической
комиссии
(возглавлявшейся
Тедо
Нинидзе)
Госсовет
постановил:
"...Решение
абхазского
парламента
не может
быть
признано
юридически
правомочным,
поскольку
оно не может
выражать
интересы и
мнение
большинства
населения
этой автономной
республики,
поскольку
оно принято
при отсутствии
кворума" (170). На
заседании
Госсовета
отмечалось,
что ссылки
Ардзинбы на
4-ю статью Конституции
1925 гп и все его
рассуждения
о том, что
"Абхазия не
выходит из
Грузии3 а
объединяется
с ней,
заключая
новый "особый
договор" -
лживы"'
комуфляж
его
истинных намерений.
Эдуард
Шеварднадзе,
еще раз проявив
свою
исключительную
способность
политического
прогнозирования,
сказал на этом
заседании
Госсовета:
"В Абхазии
может случиться
такое, что по
своему
характеру и последствиям
будет
гораздо
хуже всего
происшедшего
в
Цхинвальском
регионе". Позиции
абхазского
руководства
оказались
довольно
шаткими.
Срочно
предпринятая
Ардзинбой
"частная
поездка" в
Турцию (24-31 июля)
с
посещением
Анкары,
Стамбула и
побратима
Сухуми
-Адалазари
не дала
никаких
результатов
в плане "признания"
Абхазии
соседней
мусульманской
державой.
Россия и
другие
республики
СНГ фактически
игнорировали
акт
абхазского
парламента
от 23 июля:
никаких
официальных
поздравлений
по поводу
нового
статуса
республики
Ардзинба не
дождался.
Тбилиси
(Госсовет
Грузии)
решительно
и
категорично
перечеркнул
Постановление
"О
прекращении
действия Конституции
Абхазской
ССР 1978 г." В
самом
Сухуми дело
шло даже не к
двоевластию,
а к
ускользанию
власти из
рук
Ардзинбы, к
ее переходу
в руки
бывшей
оппозиции. 28-30
июля
парламентская
фракция
"Демократическая
Абхазия" провела
в Сухуми
расширенное
заседание с
участием
общественности.
Это
заседание
было
объявлено
сессией
Верховного
Совета Абхазии
("контр-сессией"
по
отношению к
той, что проходила
23 июля без
участия
депутатов
фракции
"Демократическая
Абхазия"), и
уже от имени
Верховного
Совета
Абхазии
было принято
Постановление,
признавшее
недействительными
все акты 23
июля. Лидер
фракции
"Демократическая
Абхазия" (он
же 1-й
заместитель
Председателя
Верховного
Совета
республики)
Тамаз
Нада-рейшвили
решительно
выступил
против
Владислава
Ардзинбы. На
сессии отмечалась
дикость
самой
попытки
реанимировать
Конституцию
1925 года,
которая
просуществовала
всего
несколько
месяцев,
была отменена
в 1926 г. и
никакой
политической
реальности
в истории
Абхазии не
отражала;
даже Нестор
Лакоба
называл ее
"конституционной
глупостью".
У
участников
сессии 28-30 июля
не было иллюзий
насчет
истинных
авантюристических
намерений
нынешнего
руководства
Верховного
Совета
Абхазии,
которому
понадобилась
призрачная
Конституция
1925 года (со
статьей о
"диктатуре
пролетариата"
в тексте!)
ради осуществления
своих
сепаратистских
намерений и
планов
социально-политического
реванша.
"Ардзинба
играет на
руку тем
силам, которые
хотят
восстановить
чудовище
под
названием
СССР", -
сказал на
сессии
депутат
Джемали Гамахария. Сессия
28-30 июля
приняла
решение о
переименовании
Абхазской
ССР в
Абхазскую
автономную
республику
(слово
"автономная"
здесь было
ключевым,
архаические
определения
"советская"
и
"социалистическая"
исчезали) и
приняла на
себя всю
полноту
власти, подтвердив
заявление о
том, что
остальная часть
Верховного
Совета (36
депутатов,
принявших
акт 23 июля,)
поставила
себя вне
закона. Все
точки над "i"
были, таким
образом, расставлены,
и у Ардзинбы,
вернувшегося
к началу
августа в
Сухуми из
поездки в
Турцию с пустыми
руками, был
теперь один
выбор: или отказаться
от
затеянного,
или силой
(военной силой,
кровью
собственного
народа)
доказывать
свое право
на
"независимость"
со всеми ее
атрибутами.
Владислав
Ардзинба,
окруженный
обещающими
ему успех
русскими
советниками,
выбрал
второй путь. А пока
в Сухуми
говились к
войне,
активизируя
закупку
оружия,
посылая
эмиссаров в
Москву на
атаманский
Совет
казаков
России (7 августа),
в Тбилиси
шли
торжества
по поводу
принятия
Грузии в ООН.
Ардзинба в
ответ на
приглашение
Шеварднадзе
(телефонный
разговор
утром 4 августа)
отказался
вылететь в
столицу
(сославшись
на то, что у
него еще нет
личного
самолета, а
на рейс
Сухуми-Тбилиси
он уже
опоздал), и
торжества в
Грузии
(массовая
манифестация
в Тбилиси,
благословение
каталикоса
Илии II,
зачитанный
на Площади
республики 4
августа
"Манифест о
великом
примирении",
о повсеместной
отмене
чрезвычайного
положения и
комендантского
часа, о
возвращении
в казармы
всех
вооруженных
формирований,
включая
отряды
"Мхедриони",
о выводе
войск из Западной
Грузии, об
амнистии
всех, кто был
арестован
после 6
января 1992 г.,
включая
членов группы
Вальтера
Шургая
-участников
попытки захвата
телевидения
и
вооруженного
переворота 24
июня; митинг,
военно-воздушный
парад,
фейерверк)
шли без
участия
абхазской
делегации. Грузинский
общенациональный
праздник длился,
однако,
недолго. Не
прошло и
недели, как
совершенное
11 августа
нападение
на пост ГАИ у
села Мачара
Гульрипшского
района (в
восточном
пригороде
Сухуми)
вызвало
перестрелку.
В ней
участвовали
бойцы 1-го
механизированного
батальона
регулярной
армии
Грузии.
Театр
военных
действий
приближался
к Абхазии. В ту же
ночь
возобновились
бандитские
нападения
на поезда в
Западной Грузии
("звиадисты"
действовали
здесь заодно
с
абхазскими
грабителями).
Были ограблены
два
товарных
состава,
направлявшихся
в Сухуми; у
пассажиров
нескольких
скорых поездов
отобраны
ценные вещи
и деньги (171). Госсовет
Грузии 11
августа
рассмотрел
вопрос о введении
чрезвычайного
положения
на железных
дорогах в
западных
районах
республики
(Мегрелии и
Абхазии). Их
охрана была
возложена
на
Министерство
обороны
республики.
Предполагалось
задействовать
1800 человек. И все
же главный
провоцирующий
войну удар 11
августа был
нанесен не
на железных
дорогах и не
у
мачарского
поста ГАИ, а в
Зугдиди, где
происходили
переговоры
официальных
представителей
Тбилиси со
сторонниками
Звиада
Гамсахурдиа
(миссию
Шеварднадзе,
начатую 23
июля,
продолжали
его
советники,
министры, уполномоченные
лица,
включая и
освобожденного
из тюрьмы
Вальтера
Шургая,
пытавшиеся прежде
всего
добиться
освобождения
Александра
Кавсадзе и
компромисса
по другим вопросам
стабилизации
положения в
Западной
Грузии. На
участников
переговоров
вероломно
напал вооруженный
отряд (около 50
человек) под
командованием
бывшего
начальника
личной охраны
Гамсахурдиа
Гоча Бахия
(того самого,
который
пытал
узников в
президентском
бункере
вплоть до 6
января - дня
бегства
экс-президента).
12 человек -
представителей
Госсовета
Грузии были
захвачены
(после
скорого
освобождения
одного из
них
осталось 11) и
увезены на
территорию
Абхазии - в
село Кохори
Галийского
района.
Среди
похищенных
были министр
внутренних
дел Грузии
Роман
Гвенцад-зе,
государственный
советник по
вопросам национальной
безопасности
(личный
помощник Шеварднадзе)
Давид
Саларидзе,
заместитель
министра
внутренних
дел Зиберт
Хазалия, заместитель
начальника
Главного
управления
административной
полиции
Валериан Рогов
- отнюдь не
второстепенные
в государственной
"табели о
рангах"
лица. В
полночь (с 11 на
12 августа)
Эдуард
Шеварднадзе
выступил по
республиканскому
телевидению,
сказав: "Я
полагал, что
и зло имеет
свои пределы,
но убедился,
что оно
беспредельно...
Мы проявили
великодушие
перед всем
миром, простили
всех наших
врагов,
больше
прощения не
будет".
Обращаясь к
нации, он
объяснил
нетерпимость
для Грузии
такого
положения,
когда
бандитские формирования
беспрепятственно
грабят поезда,
взрывают
мосты,
играют
человеческими
жизнями,
берут в
заложники
официальных
должностных
лиц, нагло
попирая
честь
государства.
Только от
разбоя на
дорогах и
террористических
актов
Грузия с
начала 1992 г.
понесла
ущерб в 10 млрд.
рублей. Пора
принять
самые
решительные
меры для
восстановления
порядка в Мегрелии
и на всей
территории
Грузии, подчеркнул
Э.
Шеварднадзе
(172). Состоявшийся
12 августа в
Тбилиси
стотысячный
митинг
ответил на
заявление
Шеварднадзе
выражением
народной
поддержки.
Тбилиси
предъявил
ультиматум
тем, кто
похитил и укрывал
заложников
в Абхазии, с
требованием
их
немедленного
освобождения.
Срок
ультиматума
истек 13 августа,
но
заложники
освобождены
не были. Тогда
министру
обороны
Грузии
Тенгизу
Китовани
было
поручено
проведение
операций по ликвидации
преступных
групп,
охране дорог
и
освобождению
заложников.
Никакой "оккупации
Абхазии",
вторжения в
Абхазию для
силового
решения
политических
вопросов
этот план не
содержал,
во-первых,
потому, что
основной
политический
вопрос
"независимости"
Абхазии
практически
был уже
решен
официальным
признанием
недействительными
всех актов
Верховного
Совета
Абхазии от 23
июля и
теперь силой
можно было
только
защищать
эти акты (для
аннулирования
их
применения
силы уже не
требовалось);
во-вторых,
потому, что,
как многократно
подчеркивал
Шеварднадзе,
сама постановка
вопроса об
"оккупации"
собственной
территории
абсурдна (а
Мегре-лия и
Абхазия - это
не "чужие
государства",
а
неотъемлемая
часть
государственной
территории
Грузии), что
же касается
передислокации
войск в целях
наведения
порядка, это
неизбежная
и вынужденная
мера
государства,
не желающего
и дальше
терпеть
позор и урон. Важно
подчеркнуть
при этом, что
так называемая
"акция
вторжения",
во-первых, не
была ни
внезапной,
ни тайной.
План опера
ции, разработанный
в Главном
штабе
Министерства
обороны
Грузии, стал
достоянием
общественности
уже 12 августа
(172). При
этом, как
подчеркивал
премьер-министр
Грузии
Сигуа,
готовящаяся
акция не
носила карательный
характер,
она
предпринималась
в целях
наведения
порядка и
ареной ее служила
отнюдь не
Абхазия как
"мятежная
автономия",
которую
надо
"наказать", а
вся та
территория
(прежде
всего
Мегрелия, но и
с охватом
Галийского,
Очамчирского
районов
Абхазии), где
было
неблагополучное
положение,
где
содержались
заложники,
взрывались
мосты,
обстреливались
посты ГАИ,
грабились
поезда. Было
известно,
что полевой
штаб грузинской
армии
расположится
в городе Сенаки,
и в
телефонном
разговоре с
Ардзинбой
Шеварднадзе
уведомил
его о
предстоящих
операциях
грузинских
вооруженных
сил в Галийском
и
Очамчирском
районах. По
этому вопросу
было
достигнуто
взаимопонимание,
и предполагались
даже
совместные
действия
грузинских
подразделений
и отрядов
милиции
Абхазии по
ликвидации
бандоформирований
и освобождению
заложников
в селе
Кохори
Галийского
района. В ночь
с 13 на 14
августа
близ
станции
Ингири был
взорван
железнодорожный
мост, угроза
возникла и
для
автомоста -
последней
дорожной
нити,
связывающей
побережье
(Батуми, Поти,
Сухуми) с
Тбилиси.
Медлить
далее было
невозможно,
и утром 14
августа
грузинские вооруженные
части под
командованием
Тенгиза
Китовани
взяли под
охрану
переправы через
Ингури и
вступили на
территорию
Абхазии. Позднее,
с подачи
пропагандистов
из окружения
Ардзинбы,
возникла
легенда о
"вооруженных
до зубов" -
танками,
боевыми
вертолетами,
чуть ли не
ядерными
ракетами -
грузинских
частях, яко
бы
совершивших
в это утро "агрессивное
вторжение" в
Абхазию. На
самом деле и
численность,
и
вооруженность
принимавших
участие в
этой
операции
грузинских
войск была
минимальной
(доста
точной лишь
для
опеспечения
их
собственной
безопасности
и
выполнения
поставленной
задачи по
освобождению
заложников
и охране
дорог) и
никакой войной
Абхазии не
грозила.
Всего под
командованием
Китовани в
Мегрелии и
Абхазии на 14 августа
находилось
около 3000
человек (173). Даже
по
несколько
преувеличенным
сведениям
пресс-центра
Верховного
Совета
Абхазии, опубликованным
агентством
НЕГА,
"численность
грузинских
формирований,
вошедших в
Абхазию... -до
тысячи
человек. Они
используют 10
БТР, 5 танков, 1
военный
вертолет, 10
артиллерийских
установок и
автобусы
"Икарус" (174). В Очамчирском
районе
грузинские
части
подверглись
обстрелу со
стороны
абхазских
"гвардейцев",
что было для
грузинского
командования
полной
неожиданностью,
поскольку с
абхазской
"гвардией"
оно никак не
собиралось
воевать, а
предполагало
действовать
совместно. Этот
эпизод,
однако, еще
можно было
считать
недоразумением,
пока с
грузинской
стороны в
Абхазии не
было
произведено
ни одного
выстрела.
Война
началась 14
августа в
полдень,
когда
Владислав
Ардзинба
обратился к
населению
республики
(его выступление
одновременно
транслировалось
по радио и телевидению
и в течение
всего дня
повторялось
в записи
каждые 30
минут,
начиная с 11
часов дня),
призвав
народ
Абхазии на
"отечественную
войну" с
"противником".
Маневры
грузинских
войск
Верховным
Советом
Абхазии, заседавшим
в Сухуми под
председательством
Ардзинбы с 10
до 11 часов
утра (до
начала
каких-либо
боевых
действий с
грузинской
стороны!) были
квалифицированы,
как
"агрессия
против абхазской
государственности
со стороны враждебного
государства",
и
подразделениям
абхазских
внутренних
войск был
дан приказ о
вооруженном
противодействии
"агрессору". "На
нашу землю, -
говорил В. Г.
Ардзинба, -
вторглись
вооруженные
формирования
Госсовета
Грузии, в
числе
которых
уголовные
элементы,
которые
сеют смерть
и
разрушения
на нашей
земле <...>. На
наши
предложения
решить
вопросы
взаимоотношений
мирным
путем нам
ответили
танками,
самолетами,
пушками, убийствами
и грабежами.
И это как раз
показывает
истинную
суть
нынешнего
руководства
Грузии.
Наконец-то
оно уже не
может скрываться
за
характерным
для него
фарисейством.
Снята
ужасная
маска" (175).
Радио и
телевидение
разносили
эту ложь по
всей
Абхазии,
пугая народ
"уголовными
элементами",
"пушками,
убийствами
и грабежами"
(в 12 часов дня,
когда начиналась
запись речи
В. Г. Ардзинбы
для передачи
по радио и
телевидению,
- ничего
этого в
Абхазии не
было).
Проговариваясь
о своем
затаенном
отношении к
современному
руководству
Грузии (даже
слово
"наконец-то"
в этой речи
вырвалось
неслучайно),
считая его
демократическую
позицию
"ужасной
маской"
(тоже
характерное
признание:
не что-то
неожиданное
за "маской"
демократического
правления и
обновления
Грузии было
вдруг
обнаружено,
а сама она
казалась
Председателю
Верховного
Совета
Абхазии
"ужасной"),
возводя на
Госсовет
Грузии вину
за "кровь грузин
в Тбилиси и
других
регионах
Грузии, мегрельцев
в Мегрелии,
осетин в
Осетии, а
теперь к ним
прибавились
абхазы и все
население нашей
многострадальной
Родины" (176),
Ардзинба
обнажал
свои
истинные
цели, прямо
называя, с
кем
собирается
он воевать и
в какую цепь
организованных
войн,
кровопролитий
и провокаций
подключает
он отныне
"абхазов и
все
население"
своей
"многострадальной
Родины".
Уверенный в
поддержке
тех интернациональных
сил
коммунистической
реакции,
которые
стояли за
его спиной,
готовя эту
войну,
подталкивая
к ней
Абхазию,
Ардзинба поспешно
заверял, что
силы эти (он
туманно
называл их
"миром") в
курсе дел,
обо всем ухе
осведомлены
(напомним: в
полдень 14
августа), и
"поддержка
нам
обеспечена"
(он именно
так и говорил:
"Я должен
сказать, что
мир знает, в
какое положение
поставлена
Абхазия. Мир
решительно
осуждает
эту
варварскую
акцию, его
моральная и
материальная
поддержка
нам
обеспечена"
(177). И фраза,
которую он
произнес
следующей,
неожиданно
прозвучала
как
признание
человека, на
мгновение
ощутившего
угрызения
совести,
осознавшего,
во что он
втягивает
народ,
выполняя
чужие
наказы, но
тут же
взявшего
себя в руки и
заверившего,
что задание
при
соответствующей
поддержке
будет
выполнено.
"Естественно,
- сказал он, -
нелегко
говорить об
этом, когда,
возможно,
сейчас, в ту
минуту,
когда я
говорю, в
вашем доме
происходит
грабеж,
когда избивают
людей, когда
не
гарантирована
сама жизнь
человека. Но
поймите, мне
тоже очень
нелегко,
очень
трудно, но я
глубоко
уверен в том,
что у нас
есть
соответствующая
поддержка" (178). О том,
как
оперативно
работала связь
с силами
"соответствующей
поддержки",
свидетельствует
телеграмма,
направленная
за подписью
В. Ардзинбы и
Председателя
Совета
Министров
Абхазии В.
Зарандия в
Москву в
газету
"Правда" (не
средствам
массовой
информации,
вообще, а
именно в ту
самую коммунистическую
газету
"Правда", что
прошлым августом
первой
поддержала
ГКЧП и,
видимо, жадно
ждала
вестей из
Абхазии).
Самое
интересное,
что эта
телеграмма
была
опубликована
в "Правде"
уже 15 августа.
Это было бы
абсолютно
невозможно,
если бы хоть
в какой-то мере
содержание
телеграммы
соответствовало
реальности,
если бы,
действительно,
Абхазия
подверглась
"агрессии":
ведь, судя по тексту,
войска
Госсовета
Грузии
утром 14 августа
"вторглись
на
территорию
суверенной
Республики
Абхазия",
далее
"продвинулись
по ней",
"сметая все
на своем
пути",
национальная
гвардия
Абхазии
вступила в
"неравные
бой с
многократно
превосходящими
силами противника",
вся же
информация
должна была
еще дойти до
Верховного
Совета и
Совета Министров
Абхазии,
должна была
быть
проверена, как-то
осмыслена
его
руководством,
да и на само составление
- передачу
пространного
текста
телеграммы
еще
потребовалось
бы время, не
говоря уже о
том, что и в
редакции ее
должны были
принять,
проверить,
набрать,
найти ей
место на
газетной
полосе: по
какому же волшебству
время так
спрессовалось,
что в номере
за 15 августа,
подписанном
в печать накануне
днем 14
августа, эта
телеграмма
уже появилась?
Но не было
здесь
волшебства -
было
задание и
были
исполнители,
одновременно
включившиеся
в дело в
Абхазии и в
Москве. Постановление
Президиума
Верховного
Совета
Абхазии "О
проведении
мобилизации
взрослого
населения и
передаче
оружия в полк
Внутренних
Войск
Абхазии"
было заготовлено
заранее и
подписано
утром 14
августа (рядом
с подписью
"В. Ардзинба"
стоит "гор. Сухум",
а из Сухуми
машина, в
которой
находился В.
Г. Ардзинба,
умчалась в
Гудауту в 11
утра), едва только
подтвердились
заранее
известные ему
планы
грузинского
руководства
по освобождению
заложников
в Галийском
районе. "В
связи с
вводом
вооруженных
формирований
Госсовета
Грузии, -
гласило
Постановление,
- на
территорию
республики
Абхазия и
возникшей
реальной
угрозой
суверенитету
Республики
Абхазия,
жизни
населения
Президиум
Верховного
Совета
Республики
Абхазия постановляет: 1.
Провести
мобилизацию
взрослого
населения в
Абхазии от 18
до 40 лет
включительно
и направить
его в полк
Внутренних
Войск. 2.
Командиру
полка
Внутренних
Войск
сформировать
на базе
полка 5
батальонов
по 500 человек
каждый. Председатель
Верховного
Совета
Республики
Абхазия В.АРДЗИНБА, гор.
Сухум" (179) Вслед
за
Ардзинбой
по
телевидению
выступил
нназначенный
начальником
республиканского
Штаба
обороны
Сергей
Шамба,
объявивший
тотальную
мобилизацию
всего
мужского
населения
Абхазии от 18
до 45 лет (по
постановлению
полагалось:
до 40 лет).
Мобилизованные
обязаны
были в
течение
суток
собраться в
штабах
обороны,
созданных
по всем
районам
республики
на базе
местных
отделений
милиции и
ГАИ. "Под
ружье" были
поставлены
тысячи
человек, и
трудно даже
перечислить
все те
преступления
против
нравственности,
человечности,
все те
нарушения
законов и
Конституции,
которые
были
совершены
при этом за одну
ночь.
Гигантская
армия
создавалась
как
незаконное
формирование,
не
предусмотренное
никакой
Конституцией.
Вооружалась
эта армия из
тайных
складов
нелегально
закупленного,
завезенного
в
республику
оружия и из
подвергавшихся
разграблению
арсеналов
дислоцированных
в Абхазии
российских
войск. Привлекались
"на службу"
люди
независимо
от их
желания
(попытки
некоторых
родителей
укрыть
своих
сыновей от
насильственной
мобилизации
пресекались
силой, о
добровольности
не было и
речи),
независимо
от их умения
владеть оружием,
здоровья,
состояния
(пьяные или
возбужденные
наркотиками
"защитники",
стреляющие
как попало и
во что
попало - в
животных, в
проезжающий
транспорт, в
сады и в море,
в окна домов,
в любую
мишень,
показавшуюся
им
подозрительной,
были
обычным
явлением на
дорогах
Абхазии уже
с вечера 14
августа) . Ни
воинской
дисциплины,
ни ясности
боевых задач
не было в
созданных
на основе
этой всеобщей
мобилизации
группах.
Оружие (в том
числе там,
где, вообще,
не было
грузинских
частей)
использовалось
для грабежа,
угроз, для
сведения
личных
счетов с
соседями, для
террора по
отношению к
местному
грузинскому
населению.
Последнее
мобилизации
не
подлежало,
оружия не
получало,
так что штурмовые
отрады
"абхазской
самообороны"
формировались
по
этническому
принципу,
что уже само
по себе было
грубым
нарушением
человеческих
прав. Стараясь
взвалить
ответственность
за начало
войны на
Госсовет
Грузии,
сторонники Ардзинбы
пытались
впоследствии
уверять, что
Грузия
совершила
"агрессию"
против
Абхазии без
всяких
оснований к
применению
силы. Так,
например, О.
Васильева
пишет: "Характерно,
что
проведение
операции
под лозунгом
борьбы с
терроризмом
и захватом
заложников
прошло не в
Мегрелии,
где и происходили
подобные
акции, а в
Абхазии,
только что предпринявшей
ряд шагов
для
формирования
федеративного
устройства
Грузии" (180). Здесь
мы
встречаемся
с очевидным
политическим
лукавством
и явной
дезинформацией.
Ни с какими
"шагами"
Абхазии по
федеративному
устройству
Грузии
Госсовет не
собирался
бороться
силой, и
никакие
войска
Госсовет
после 23 июля в
Абхазию не
вводил,
никаких
репрессий
не
последовало
и силового
давления на
ту часть
Верховного
Совета,
которой
руководил
Ардзинба, не
оказывалось.
Грузия
готовилась
к
вступлению
в ООН, к
своему
великому
Дню примирения,
наконец, к
демократическим
выборам
нового
Парламента
и его
председателя
и никакой
войны
Абхазии в
связи с
"шагами",
предпринятыми
23 июля, не
объявляла. В
своем
выступлении
на
пресс-конференции
в Москве 28
сентября 1992 г.
Э. А.
Шеварднадзе
четко сформулировал
суть
абхазской
провокации,
подчеркнув,
что "Грузия
ни с кем не
собиралась воевать,
а обычная
передислокация
войск на ее
территории
вызвала
ожесточенную
реакцию со
стороны
экстремистских
абхазских
кругов" (181). Военную
силу
Госсовету
пришлось
применить
против
бандитских
формирований
в Западной
Грузии, а
театром
этих
действий
неизбежно
должна была
стать часть
территории
Абхазии, ибо
именно там - в
лесах между
Гали и Очамчирой
- находились
похищенные
из Зугциди
заложники -
высшие
государственные
деятели
Грузии (182). Смешно
было бы
проводить
воинскую
операцию по
их
освобождению
там, где их не
было. Они
находились
в Абхазии, и
туда, где они
находились,
нужно было
ввести
войска, о чем
существовала
предварительная
-
достигнутая
в
телефонном
разговоре 11
августа
между
Шеварднадзе
и Ардзинбой -
договоренность
с
руководством
Абхазии. Скрыв
от народа
Абхазии и от
собственного
парламента
факт этого
согласования
(между
Тбилиси и
Сухуми)
вынужденной
военной операции
в Галийском
районе,
Ардзинба
использовал
заранее
известное
ему
передвижение
войск
Госсовета
как предлог
для объявления
"отечественной
войны".
Ограниченный
контингент
войск
Госсовета
(около
тысячи гвардейцев),
оказавшийся
утром 14
августа на
территории
Абхазии, не
шел на
Сухуми, не
угрожал ни
Верховному
Совету
Абхазии, ни
тем более
абхазскому
народу.
Перед этим
воинским
контингентом
стояла
конкретная
задача
освобождения
заложников
в Галийском
районе, именно
туда
направлялись
войска, не
сделавшие по
дороге ни
одного
выстрела и
не
представлявшие
для Абхазии
никакой
реальной
опасности. (С
тысячью
гаврдейцев
не идут
"завоевывать"
республику,
это был
минимум,
гарантирующий
безопасность
военнослужащих
и успех операции
против
вооруженных
банд "звиадистов",
безнаказанно
действовавших
на
территории
Абхазии).
Ардзинба в
своем
обращении к
народу,
зачитанном
по радио и
телевидению
до того, как с
грузинской
стороны был
произведен хотя
бы один
выстрел,
объявил эти
войска "противником"
и призвал
народ на
"отечественную
войну". Так
начал он 14
августа 1992
года свою
давно планируемую |йну. О том,
что война
была
заранее
подготовлена
руководством
Аб- 1зии,
свидетельствует
та
стремительность,
с которой в
полдень 14
дгуста по
всей автомагистрали
от Сухуми до
российской
границы •ыли
расставлены
укрепления
и баррикады.
Автор
своими
глазами
вдел эти
вооруженные
отряды,
занимавшие
круговую
оборону (от
»го?1 - на сотни
километров
вокруг не
было ни одного
грузинског
солдата) на
посту ГАИ у
въезда в
Новый Афон, у
автобусной
тановки поселка
Приморск.
Бронетранспортеры
и машины без •познавательных
знаков с
большой
скоростью
мчавшиеся
по шоссе
доставляли
к этим постам
группы
вооруженных
автоматами
полей (они
вовсе не шли
из своих
поселков,
чтобы "защищать
•дней дом" и
"почти без
оружия стоять
насмерть",
как уверял
поim
в своих
выступлениях
В. Г. Ардзинба:
их развозили
по заранее
ьмеченным
пунктам в
соответствии
с четким
военным
планом). .з
бронетранспортеров
выгружали
ящики с
патронами,
снарядами; :е
оружие было
новое,
современное,
в отличном
техническом
согоянии, - ни
о каких самодельных
обрезах,
охотничьих
двустволках
и т. п. не было и
речи. Армию
готовили к
войне и
готовили
за-наговременно. Еще
раз
подчеркнем,
что весь
этот
спектакль
был
разыгран в
полдень
между 12 и 14
часами) 14 августа,
когда по
радио и
телевидению
Абхазии едва
только
началась
серия
обращений к
народу
Ардзинбы и
Шамбы с
призывами к
отечественной
войне и к
всеобщей
мобилизации.
Никаких
войск
Госсовета
Грузии,
никаких "агрессоров",
никакой
военной
опасности,
исходящей извне,
на этой
территории
не было. Не
имея перед
собой
никакой
иной цели,
никакого
реального
"противника",
вооруженные
отряды, расставленные
на шоссе и
сосредоточенные
в
населенных
пунктах
(основными
их базами
были
местные
отделения
милиции,
бывшие военкоматы
и посты ГАИ),
ухе 14 августа
начали
преступную
войну
против
мирного
населения
-прежде
всего
против
грузинского
населения
Абхазии, на
которое был
обрушен
никем не
контролируемый,
никем не
пресекаемый,
никакой, даже
"революционной"
законностью
не ограниченный
террор: из
грузинских
домов и
квартир
вооруженные
боевики
забирали
все, что хотели,
уводили в
неизвестном
направлении
людей,
убивали на
месте
любого, кто
пытался оказывать
сопротивление,
защищать
свое имущество
и свое
достоинство.
"Беспредел"
и произвол
были в этом
отношении
полные. Не
щадили "защитники"
также
русских,
армян и
людей других
национальностей. В
своем
поселке или
городе эти
(русские, армянские
и т. д.) семьи
еще имели
шанс
уцелеть, если
они
заявляли о
своей
ненависти к
Грузии, о
своей солидарности
со
"сражающейся
Абхазией",
отправляли
на
призывные
мобилизационные
пункты
собственных
сыновей, а
еще вернее -
если
непосредственно
участвовали
в грабеже соседних
грузинских
домов и в
насилиях. Но на
дорогах, на
шоссе,
попадая в
руки
вооруженных
патрулей,
любой
человек был
фактически
обречен:
останавливали,
обыскивали,
грабили до
последней
мелочи,
реквизируемой
"на нужды
обороны",
при
малейшем
проявлении
недовольства,
непокорности,
сопротивления
избивали,
задерживали,
уводили в
"штаб". Судьба
исчезнувших
таким
образом
людей
складывалась
трагично. Особенно
возросла
бандитская
жестокость
"боевиков"
после
первой ночи
с 14 на 15 августа:
всю ночь на
мобилизационные
пункты и на расставленные
по дорогам
посты
завозили ящиками
вино, водку
из
разграбленных
киосков и
магазинов,
доставляли
наркотики. К
утру на
постах у
Приморска и
Нового Афона
не было ни
одного
трезвого
"защитника". Из
боевого
оружия
стреляли,
куражась, в
воздух, по
животным
(разлагающиеся
трупы собак
на шоссе от
Сухуми до
Гагры в
первые дни "абхазо-грузинского
конфликта" -
самая характерная
примета
этой войны),
прошивали
автоматными
очередями
соседние
сады, виноградники,
выбивали
оконные
стекла и
двери в домах.
Заведующий
спасательной
станцией в
Новом Афоне
после ночи,
проведенной
на мобилизационном
пункте,
утром 15
августа в
состоянии полного
опьянения с
криком "Не
пропустим ни
одного
диверсанта!"
завел
моторную
лодку и
вышел в море,
расстреливая
вокруг себя круговыми
очередями
из автомата
воду и пляж. Поскольку,
кроме
алкогольных
напитков и наркотиков,
"защитники"
не получали
от своего
командования
никакого
питания и
довольствия,
с 15 августа
начался
массовый
грабеж: люди
с
автоматами
брали все,
что хотели, в соседних
домах,
частных
хозяйствах ,
в садах и на
огородах, на
доживавших
свои последние
часы рынках,
в еще чудом
уцелевших
столовых и
магазинах.
Никакого
"противника"
перед
мобилизованными
Ардзинбой
"защитниками"
в этом
районе так и
не
появилось, и
весь этот
кошмар
бессмысленной
войны
против мирного
населения,
произвол,
бандитизм,
мародерство,
чему автор
был
непосредственным
свидетелем
в Примор-; ске
и Новом
Афоне 14-16
августа,
продолжались
в
последующие
;недели. | Об
этом
свидетельствует,
в частности,
опубликованный
в газете I
"Демократическая
Абхазия"
рассказ
очевидца из
пригорода
Гагры - села
Алахадзы. "К 13-14
часам
<августа 1992 г.>, -
пишет он, -на
Пицундском
повороте <...>
появились баррикады,
такое же
сооружение
возникло и у Бзыбского
моста (у
птицефабрики).
И что ; небезынтересно
- у этих
баррикад
появились
до зубов
вооруженные
абхазские
военные и
чеченские
боевики <...> Началась
массовая
конфискация
личных автотранспортных
средств. <„.> с 25
ав-. густа по 12
сентября (в
этот день
мне удалось
выбраться
из села) были
угнаны
автомашины,
ограблены
дома Омари и
Отари
Цулейскири,
Арваши
Харебава,
Нугзара
Шалия <...> и
многих
других. 19
^августа
вооруженные
автоматами
абхазы и чеченцы
ворвались в
[алахадзскую
ср. школу № 13,
где был
установлен
один-единственный
телефон,
связывающий
Алахадзы с
Гагрой. Нападающие
,оборвали
проводку,
затем направились
в почтовое
отделение,
разбили коммутатор
<...> Село
оказалось
полностью
изолированным,
Ьторванным
от внешнего
мира <...> Днем и
ночью
беспрепятственно,
беззастенчиво
бесчинствовали
абхазские и
чеченские
грабители <...>
в Ахали
Сопели <...>
боевики
перерезали
горло
бывшему
улавному
агроному
колхоза
Раждену <...>
Лобжанидзе
и его супругу
<...> А вот факты
из Гудауты.
Зверское убийство
Л.
Петриашви-(Ли
(как и
директора Сухмельзавода
Угрехелидзе,
его живым
похоронили),
убийство
Гигенейшвили
(мать с сыном),
захват <...>
боевиками
частных
жилых домов
грузин. С 1941-1945
года люди не
|видели
ужасов войны.
И вот
нынешние
руководители
автономной
еспублики
ввергли наш
край в
братоубийственную
войну..." 183). Суть
трагедии
именно в
этом.
Сепаратистское
руководство
Абхазии
ввергло
народ
автономной республики
в
преступную
полити-!скую
авантюру -
антигрузинскую
войну. Если
бы Абхазия
действительно
оказалась
жертвой
внезапной
рессии, как
уверяют
пропагандисты
из окружения
Ардзинбы,
-тавим
сейчас даже
в стороне теоретический
постулат о
невозжности
для Грузии
совершить
"агрессию"
на
собственной
территории,
по
отношению к
части
собственного
государства,
- вероятно,
вся
совокупность
действий
абхазского
руководства
должна была
выглядеть
совершенно
иначе. Допустим,
можно
объявить
мобилизацию
населения
(хотя в данной
конкретной
ситуации
именно
объявление
всеобщей
обязательной
мобилизации
всех мужчин
от 18 до 45 лет
было
незаконным
и преступным
актом), но
тогда,
видимо,
мобилизованные
отряды и
ополчения
надо было бы
направить
на фронт,
против
"агрессора",
а не расставлять
их на
дорогах и в
населенных
пунктах, где
они
устанавливают
террор и
ведут настоящую
войну
против
мирного,
прежде
всего грузинского,
гражданского
населения,
устраивая
"этнические
чистки",
провоцируя
естественное
стремление
грузинских
властей защитить
своих
граждан. Если
бы Абхазия
действительно
была пострадавшей
(подвергшейся
агрессии)
стороной, озабоченной
организацией
сопротивления
агрессору и
проблемами
защиты,
обороны, вероятно,
ее
руководство
должно было
бы
стремиться
к
нормализации
жизни в военных
условиях (к
достижению
необходимой
трудовой
дисциплины,
порядка,
четкой работы
связи,
транспорта,
к
обеспечению
населения и
армии
питанием,
продуктами
и т. п.), а не к той
полной
дестабилизации,
полной
хозяйственной
разрухе,
которая
создавалась
специально
и
искусственно:
отменялось
движение
транспорта,
отключались
телефоны,
закрывались
почтовые
отделения,
разгонялись
местные
рынки,
нормой
становились
безнаказанные
грабежи,
разбой,
насилие.
Страна более
чем когда-либо
должна была
жить по
принципу
"чем хуже,
тем лучше".
Все беды
надо было
списать на
"агрессора"
(даже там, где
никакого
"агрессора"
не было). Надо
было
взорвать
нормальную,
налаженную
жизнь,
вывести ее
из мирной
колеи,
довести
людей до
отчаяния,
навязать им
войну как
единственный
способ существования. Объявив
незаконную
войну
Грузии,
Ардзинба
был
чрезвычайно
озабочен
идеологическим
прикрытием
этой войны,
созданием
мифа об
"агрессии"
империалистической
Грузии против
маленькой,
беззащитной
Абхазии, виновной
якобы лишь в
том, что ее
народ
посмел глотнуть
глоток
свободы. За
основу
этого прикрытия
был взят
сценарий,
сработавший
в свое время,
когда была
развязана
война в Корее:
весь мир
знал истину,
но до
последней
возможности
(в СССР это
продолжалось
даже в годы
"перестройки")
коммунистическая
пропаганда,
захлебываясь,
кричала об
"агрессорах"
из Юж-' ной
Кореи. 17
августа
Владислав
Ардзинба
подписывает
обращение
"Парламентам,
Президентам,
народам
мира!", в
котором
дается
официальная
абхазская
версия
драматических
событий ("...14
августа 1992
года на
территорию
Республики
Абхазия с
целью ее
оккупации
вторглись
войска
Госсовета
Грузии" (184). При
этом
очевидная
ложь, грубые
преувеличения,
искажения
фактов,
нагнетание
антигрузинской
истерии
сочетаются
в этом документе
с попытками
обвинить
Госсовет
Грузии в тех
бедах и
драмах,
истинным
виновником
и
организатором
которых
было
сепаратистское
руководство
Абхазии. Так,
когда
Ардзинба
сетует в
своем
обращении
на то, что
"...погибли
десятки
невинных людей,
отдыхающих,
женщин,
детей,
расстреливаются
дома, курортные
здания,
школы,
больницы.
Идет грабеж
и изгнание
жителей из
их жилищ,
сотни людей
взяты
заложниками
и
подвергаются
пыткам <...> парализована
экономика,
кончается
хлеб, медикаменты
и горючее,
организована
информационная
блокада
Абхазии" (185), он
не только лжет
почти в
каждой
фразе, в
каждом
слове (к 17 августа
еще не было
"сотен
заложников",
подвергаемых
пыткам; не
кончались у
абхазской стороны
заранее
припасенные
к началу боевых
действий
горючее,
оружие,
медикаменты
(включая,
заметим от
себя,
наркотики) и т.
п., и тем более
не было
никакой
"информационной
блокады" «-
все
средства
массовой
информации
за рубежами
Грузии с
огромным
интересом
следили за
развитием
грозных
событий,
газеты
публиковали
все, что
удавалось
разузнать
за первые
два дня
(напомним:
обращение
подписано 17
августа),
отводя
вестям из
Абхазии
первые
полосы,
причем
черносотенные,
"патриотические",
прокоммунистические
газеты
России
немедленно
отозвались на
начало
войны,
видимо,
хорошо
подготовленным
дружным
залпом
проклятий в
адрес
Шеварднадзе-Ельцина
(напомним
известный
рефрен газеты
"День"
-"Кровь
Абхазии на
Кремле") (186). Ардзинба
здесь, - и это
глав-|иое, -
забывает
сказать,
чьих рук
были, эти,
действительно,
страшные
дела первых
дней войны.
Грабеж и
изгнание
жителей
(грузин) из
своих жилищ
шли в
районах,
контролируемых
"абхаз-cкой
стороной"
(от
Леселидзе
до Сухуми,
куда 17
августа еще
не вошли
войска
Госсовета).
Отдыхающих,
в том числе
женщин и
деятей, в сухумском
санатории
ПВО,
расстреливали
абхазские
(не
Обязательно
по
национальности,
но по
подчиненности
Ардзинбе)
снайперы, засевшие
по его
приказу на
верхних
этажах сухумских
высотных
домов и
ведущие
прицельный
огонь по
отдыхающим
(в [этом
санатории находились
семьи
военнослужащих
из России),
чтобы
спровоцировать
политическую
реакцию официальной
России [и ее
Вооруженных
Сил - стремление
заступиться
за своих
сограж-цан
(дела
абхазских
снайперов
предполагалось
списать на
войска
Госсовета
Грузии, устремившиеся
к Сухуми). Парализация
экономики,
во всяком
случае
частичная,
была прямым
результатом
действий
гудаутских
(бежавших из
Сухуми в
Гудауту
властей): по
их приказам
закрывались
рынки,
милицейские
Заряды
разбрасывали
и
растаптывали
привезенные
крестьянами
владельцами
садовых
участков
для продажи
овощи и
фрукты, не
подвозился
к торговым
точкам хлеб -
транспорт
был
реквизирован
b
целях
обороны",
шел
массовый
грабеж
мирного
(прежде
всего
грузинского,
но заодно и
русского и
армянского)
населения в
домах, квартирах,
на дачах, на
всех
дорогах,
контролируемых
абхазскими
боевиками и
особенно на
шоссе
Сухуми-Гудаута-Гагра. По
приказам из
Гудауты
прекратилось
в еще никем
не
оккупированной
Абхазии
движение
поездов
(последний
поезд на
Москву из
Сухуми ушел 14
августа),
электричек,
автобусов, все
автопарки
на контролируемый
Верховным
Советом
Абхазии территории
были
реквизированы
- "для нужд
обороны".
Разбитые,
разграбленные,
закрытые ларьки,
магазины,
столовые,
вокзалы,
заправочные,
автобусные
станции по
всей
территории
Абхазии, где
14-17 августа не
было ни
одного грузинского
солдата, - это
подлинная
реальность,
но
организована
она была
теми, кто объявил
Грузии
"отечественную
войну". Даже
если
предположить,
что какие-то
беспорядки и
хозяйственные
сбои
происходили
стихийно (от
страха все
бросивших
на произвол
судьбы людей
или от
неконтролируемых
властями действий
преступных
элементов),
то почему же Верховный
Совет и
Совет
Министров
претендующей
на
суверенность
Абхазии,
обосновавшись
в
гудаутских
санаториях,
особняках и
на военных
базах, не
предприняли
ни единого
шага для
нормализации
ситуации? Ведь
если бы
вместо
душераздирающих
и лживых
обращений к
"Парламентам,
Президентам,
народам
мира!"
принять к 17
августа
хотя бы одно
деловое
постановление
о работе
хлебопекарен,
рынков, о
подвозе
хлеба, о
восстановлении
транспорта,
об
ответственности
за
мародерство
(здесь, в
Абхазии, где
нет еще
никакого
"противника"),
на это
потратить
время
функционеров
и печатные
мощности
гудаутской
типографии, может,
не пришлось
бы и
говорить о
"парализованной
экономике".
Но все дело в
том, что такая
"парализация",
как уже
отмечалось,
была нужна
гудаутскому
руководству,
входила в
преступные
замыслы
организаторов
войны. Нельзя
не обратить
внимание и
на другую ложь,
содержащуюся
в обращении
к "Парламентам,
Президентам,
народам
мира1".
"Абхазы, русскоязычное
население, -
пишет
Ардзинба, - и
представи
тели многих
десятков
других национальностей
(армяне,
греки,
эстонцы,
турки) практически
без оружия
насмерть
стоят, защищая
свое жилище,
деревни,
города". Не
были эти
люди
"практически
без оружия". Они
были
призваны на
мобилизационные
пункты и вооружены
современным
авто
матическим
оружием со
складов, где
это оружие
давно накаплива
лось в
преддверии
готовящейся
войны, и из
арсеналов
дислоциро
ванных в
Абхазии
Вооруженнных
Сил РФ, где
частично
разыгры
вались
плохо
поставленные
комедии
захвата-разграбления
невооруженными
абхазами (I)
воинских
арсеналов
(например, на
базе военного
аэродрома
"Бомбора"),
частично
совершались
откровенные
сделки по
передаче оружия,
по
вооружению
абхазских
боевиков, причем
передавались
Верховному
Совету
Абхазии
отнюдь не только
контейнеры
с
автоматами,
ручными гранатами
и т. п.;
передавалось
новейшее
оружие,
пригодное
для ведения
крупномасштабных
операций:
танки,
артиллерия,
боевые
вертолеты,
самолеты-истребители,
установки
"Град", бомбы
с
осколочными
снарядами
огромной разрушающей
силы,
обрушенные
впоследствии
руководством
ВС Абхазии
на бывшую
собственную
столицу -
Сухуми. Непосредственно
на
территории
Абхазии, охваченной
войной,
оказались
российские
военные
части,
дислоцированные
в Сухуми, в
Нижних
Эшерах и на
аэродроме
"Бомбора"
близ
Гудауты
(воздушно-десантные
подразделения).
Официально
Россия на
всех переговорах,
во всех
своих
заявлениях
настаивала
на том, что ее
войска в
абхазо-грузинском
конфликте
соблюдают
"строжайший
нейтралитет"
и готовы
дать отпор
лишь в
случае
направленных
против них
"вооруженных
провокаций
с чьей бы то
ни было
стороны" (187). Реально
ситуация
выглядела
несколько
иначе. Уже
пе'рвые
"вооруженные
провокации" со
стороны
абхазских
экстремистов,
совершивших
нападение (!)
на арсенал
аэродрома
"Бомбора" и
похитивших
оружие с
одного из
его складов (15
августа 1992 г.),
никакого
"отпора"
российской
стороны не
вызвали, а
напротив,
встретили
весьма
благодушное
отношение и
понимание. Так
началась
война,
объявленная
Владиславом
Ардзинбой
Грузии 14
августа 1992
года. Разумеется,
как всякая
война, она
была чревата
взаимной,
обоюдоострой
жестокостью,
и грузинские
воинские
части,
вступая в
селения и
города, где
были
сожжены и
разграблены
грузинские
дома и
квартиры, не
отличались
ангельской
кротостью.
Грабежи,
мародерство,
насилия,
издевательства
над мирным населением
стали, к
сожалению,
нормой
поведения
обеих
воюющих
сторон.
Однако
"абхазская
сторона"
несет
ответственность,
во-первых, за
само
провоцирование,
разжигание,
подготовку
военного
конфликта;
во-вторых, за
его международную
эскалацию,
за
втягивание
в кавказскую
войну
народов
России. Методом
этого
втягивания
с самого
начала служили
чудовищные
провокации.
Об одной из
них -
прицельном
огне
абхазских
снайперов,
занявших
позиции в
высотных
домах, по
отдыхающим
расположенных
в Сухуми
ведомственных
"военных"
санаториев
(ответственность
за убитых женщин
и детей
предполагалось
возложить
на грузинских
"десантников"),
уже
говорилось
выше (188). • Такой
же
провокационный
характер
имел
обстрел
пассажирского
судна-кометы",
совершившего
27 августа
рейс из
Батуми в
Сочи: вертолет
без
опознавательных
знаков обстрелял
"комету" в
районе
Гудауты,
полностью
контролируемом
"абхазской
стороной" (там
этот
вертолет и
базировался),
что не помешало
абхазской
пропаганде
возложить
вину за эту
трагедию (на
борту
"кометы"
дбыли ранены
и погибли
люди) на
"грузинских
стервятников",
было даже
названо имя
грузинского
летчика
Джими
Майсурадзе,
который
якобы вел вертолет
и отдал
приказ
расстрелять
"комету". Вскоре
выяснилось,
что в тот
день и час
Майсурадзе
выполнял
другое
задание и
никак не мог.
действовать
в районе
Гудауты (189).
Однако такого
рода
разоблачения
мало
смущают "абхазскую
сторону":
аналогичные
провокации и
сопутствующая
им ложь
повторяются
многократно.
Цинизм
ближайшего
окружения
Ардзинбы
доходит до
того, что его
эмиссары
привозят на
московские
пресс-конференции
фотографии
трупов и
раненых,
сожженых и
разрушенных
домов с тех
мест, где
действовали
абхазские
гвардейцы и
северо-кавказские
"добровольцы",
выдавая это
за
изображение
жертв "грузинской
агрессии". С
самого
начала
Ардзинба
искал
помощи и поддержки
у разных
политических
сил, действуя
одновременно
в
нескольких
направлениях: 1. в
Грозном - у
Джохара
Дудаева и
Звиада Гамсахурдиа
(туда он
летал 15
августа); 2. в
Гудауте у
расквартированных
там российских
десантников
и частей
ОМОНа (в их
штаб-квартире
он
добивался
сочувствия
и содействия
16 августа); 3. у
официальных
руководителей
северо-кавказских
республик
(первый, к
кому он
обратился,
был президент
Кабардино-Балкарии
Валерий
Коков; затем
председатель
Верховного
Совета
Североосетинской
АССР
Асланбек
Галазов) и в
других
властных
структурах,
где еще
весьма сильны
позиции
прежней
партийной
номенклатуры
и тайные и
явные
прокоммунистические
ориентации; 4. у
атаманов
северо-кавказского
казачества; 5. у
Конфедерации
горских
народов
Кавказа и в
других
национальных
организациях
антирусской
и
антироссийской
ориентации; 6. у
русских
национал-патриотов
и шовинистов,
которые в
данной
ситации,
вопреки
логике своих
обычных
призывов к
единению
православных
и
укреплению
(а не
дроблению)
"державы", единодушно
встали на
защиту,
казалось бы,
чуждой им
мусульманской
и
сепаратистской
Абхазии,
воюющей
против
"христианской"
Грузии (по
сути, ничего
странного в
этом не было,
ибо и
православная,
и
христианская,
и державная
солидарность
для этих
политических
сил - лишь
камуфляж,
прикрывающий
планы реставрации
коммунистического
режима, а поскольку
"Абхазская
Вандея"
такой
реставрации
могла
содействовать,
она
немедленно
становилась
для них
столь же
возлюбленной
сестрой, как
Сербия или
"Молдавская
Приднестровская
Советская
Социалистическая
Республика").
И депутат
Сергей
Бабурин,
немедленно
вылетивший
в Абхазию и
заявивший
"Кровь Абхазии
- на Кремле" (190),
и бывший
генерал
госбезопасности
А. Стерлигов,
и
телерепортер
"600 секунд" А.
Невзоров
немедленно
взяли
"верный тон"
в оценке
абхазских
событий с их
точки зрения,
с их позиций
и интересов,
протянув руку
помощи
Ардзинбе. Не все
из
намеченных
направлений
поиска союзников
оказались для
абхазских
сепаратистов
благоприятными.
Не удалось
по-настоящему
"оседлать"
российскую
армию и
использовать
ее против Шеварднадзе,
не удалось
спровоцировать
Ельцина,
который
занял
жесткую
позицию
недопустимости
военного
втягивания
России в закавказский
конфликт и
поддержал
принцип
территориальной
целостности
Грузии. Не
слишком
много
перепало
Ардзинбе и
от щедрот
северо-кавказских
официальных
властей.
Значительную
сдержанность
проявили и
казаки,
оказавшие
Абхазии
более вялую
и скупую
поддержку,
чем там ожидали.
Зато
поистине
"манной
небесной"
для воюющей
Абхазии
оказалась
Конфедерация
горских
народов
Кавказа,
которая уже 17
августа, на
сессии
своего
парламента
в Грозном, выработала
платформу
солидарности
с Абхазией. К ней
примкнули
такие
национальные
организации
и движения
антироссийской
и антидемократической
ориентации,
как
Международная
Черкесская
организация
(МЧА), Конгресс
Кабардинского
народа (ККН);
при этом
особо
удалось
задействовать
фактор
эт-ничной солидарности
адыго-абхазских
народов-"братьев". При
попустительстве
властей, в
составе
которых
было немало
бывших
партийных и
советских
чиновников,
в краях и
автономных
республиках
Юга России
началось
формирование
террористических
групп - так
называемых
"конфедератов"
(войск
Конфедерации
горских
народов Кавказа),
их открытая
или тайная
(горными
тропами и
кавказскими
перевалами)
переброска в
Абхазию. "Мы
не смогли
удержать их, -
оправдывался
и
одновременно
оправдывав
эту акцию
заместитель
Председателя
Правительства
Адыгеи
Руслан
Хаджибеков. -
Адыги, кабардинцы,
черкесы и
абхазы - это
братские
народы, очень
близкие по
культуре.
Абхазский
народ уже
перенес
геноцид в XIX
веке, и
второго мы
не допустим.
Промедление
же России с
реакцией
может
оттолкнуть
северо-кавказские
народы от
нее" (191). Силы
"конфедератов"
были
организованы
и
направлены
против Грузии
и
одновременно
против
демократической
России. Об
этом
свидетельствуют
документы,
выражающие
истинные
цели
организаторов
"второго
августа" -
провокации
против демократических
сил Грузии и
России. Таково
постановление
чрезвычайной
(X)
расширенной
сессии
парламента
Конфедерации
горских
народов
Кавказа
(КГНК) "О ситуации
в Абхазии и
отпоре
агрессивным
действиям
войск
Госсовета
Грузии": "Обсудив
ситуацию в
Абхазии,
учитывая
вероломный
характер
агрессии
Грузии и
попрание ею
законных
прав и
интересов
суверенной Республики
Абхазия и ее
народов,
акты геноцида
в отношении
мирных
жителей,
фактический
сговор
между
руководством
Грузии и Российской
Федерации с
целью
свержения
законных
конституционных
органов
власти Абхазии,
констатируя
нерешительность
и
беспринципность
позиции
руководства
рада
северо-кавказских
республик,
принимая во
внимание Договор
о
Конфедеративном
союзе
горских народов
Кавказа, а
также
обращение о
помощи руководства
Абхазии и
Абхазского
народцот.
форума, Х чрезвычайная
сессия КГНК
ПОСТАНОВЛЯЕТ: 1.
Заявить
решительный
протест
политике Госсовета
Грузии и
российского
руководства
в Абхазии,
потребовать
вывода до 21
августа
войск
Грузии с
территории
суверенной
Абхазии и
возмещения
нанесенного
за время оккупации
республики
ущерба. 2. В
случае
продолжения
оккупации
Абхазии объявить
о начале
военных
действий
КГНК в отношении
Грузии. 3.
Поддержать
инициативы
Международной
Черкесской
ассоциации
и других
национальных
движений и
партий в
регионе о
начале формирования
добровольческих
частей для
защиты
справедливого
дела
абхазского
народа и
направить
добровольческие
формирования
КГНК в Абхазию. 4.
Создать
постоянно
действующие
рабочие группы
по
всестороннему
обеспечению
(медицинское,
продовольственное,
организационно-техническое
и т. п.) войск
КГНК. 5.
Считать, что
руководство
северо-кавказских
республик в
сложившихся
условиях
обязано: а)"
решительно
отмежеваться
от политики
российского
руководства
в Абхазии (и в
регионе - в
частности),
потребовать
вывода
десантных
частей из Абхазии; б)
денонсировать
так
называемый
Федеративный
Договор с
Россией и
принять
совместную
Декларацию
о
Конфедеративном
союзе республик
Северного
Кавказа; в)
обеспечить
необходимые
условия для
эффективных
действий
КГНК в
помощь
Абхазии. В
случае
невыполнения
пункта 5
ответственность
за
положение в
регионе и
ситуацию в
Абхазии
ложится и на руководство
тех
северо-кавказских
республик,
которое
предало
национальные
интересы, а
КГНК
оставляет
за собой
право на
действия по
защите прав
и интересов
горских народов
Кавказа. 6.
Призвать
общественные
движения и
народы Кавказа
подцержать
действия
КГНК в помощь
Абхазии,
организовать
массовые
акции протеста
против
скоординированной
политики
Грузии и
России в
регионе. 7.
Потребовать
от народных
депутатов
Российской
Федерации
северо-кавказских
республик
постановки
вопроса о
сговоре
руководства
РФ и Госсовета
Грузии,
приведшем к
трагическим
последствиям
в Абхазии и к
резкому
осложнению
ситуации на
Кавказе; обратиться
с
предложением
к народным
депутатам
от других
республик
РФ с
просьбой
поддержать
это
требование. 8.
Обратиться
к
казачеству
юга России с
предложением
объединить
усилия для
совместного
решения все
усложняющихся
проблем в регионе. Принято
на
чрезвычайной
(X)
расширенной
сессии
Парламента
КГНК в присутствии
9 делегаций
(всего 21
человек) и
наблюдателей.
г. Грозный,
Председатель
Парламента
КГНК Ю.
Сосламбе-ков.
Президент
КГНК М.
Шанибов" (192). Еще
более
чудовищным
был
принятый 22
августа 1992
года "Указ
Президента
Конфедерации
горских
народов
Кавказа
Мусы
Шанибова и Председателя
парламента
КГНК Юсупа
Сосламбеко-ва,
который
гласил: "В
связи с тем,
что
исчерпаны
все меры для
мирного
решения о
выводе
оккупационных
сил Грузии с
территории
суверенной
Абхазии, и во
исполнение
постановления
Х сессии парламента
КГНК
указываем: 1. Всем
штабам
Конфедерации
обеспечить
переброску
добровольцев
на
территорию
Абхазии для
вооруженного
отпора
агрессорам. 2. Всем
вооруженным
формированиям
Конфедерации
при
противодействии
им
каких-либо сил
вступать в
бой и
пробиваться
на территорию
Абхазии
любыми
методами. 3.
Объявить
город
Тбилиси
зоной
бедствия. При
этом
использовать
все методы,
включая террористические
акты. 4.
Объявить
всех лиц
грузинской
национальности
на
территории
Конфедерации
заложниками,
(подчеркнуто
нами - С. Ч.) 5.
Задерживать
все грузы,
предназначенные
Грузии, и
пресекать
все виды
переброски"
(193). Да, это
был "второй
август". Нескольких
дней не
хватило до
"ровной" годовщины
первого
августовского
путча - попытки
реакционного
государственного
переворота
в СССР в 1991
году. История,
как
известно,
повторяется,
первый раз как
трагедия,
второй раз
как фарс. В
дацном случае
трудно
сказать,
когда была
глубже трагедия
и когда был
очевиднее
фарс - в
августе 91-го
или в
августе 92-го
года, разве
что перифе-рийность
театра
политических
действий
могла
создать
впечатление
вторичного
фарса: одно
дело
"кремлевские
заговорщики"
в Москве, в
ключевых
властных
инстанциях
и силовых
министерствах
великой ядерной
державы;
другое дело -
кучка
политиканов
где-то в
курортном
субтропическом
Причерноморье,
которое
традиционно
всегда было
далеко от
большой
политики. Но
поскольку
мы хорошо знаем,
что и
великие
мировые
войны не раз
начинались
с событий в
какой-нибудь
далекой. Богом
забытой
провинции
(выстрел в 1914 г.
в Сараево,
инсценированный
захват
радиостанции
в Гли-витце в
один из
последних
дней августа
1939 г.), нас не
должна
вводить в
заблуждение
"провинциальность"
абхазской
истории, ибо
мина,
заложенная
в
мандариновых
садах
юго-восточного
Причерноморья
- Западной Грузии,
может иметь
достаточно
мощный детонатор
для
возмущения
спокойствия
всей Европы
и не только
Европы. Отметим
лишь, что
совпадение
абхазской "развязки"
с "юбилеем"
августовского
путча было
не
случайным
по крайней
мере по двум
причинам. С
одной
стороны,
носителям
идеи "социалистической
реставрации",
страстно
мечтавшим
вернуть все, что
они
потеряли в
августе 1991-го,
психологически
особенно
импонировала
возможность
уничтожить
ненавистную
им
демократию
в зародыше,
так, чтобы
она и года не
просуществовала,
чтобы
"проклятые
демократы"
получили свой
второй
август и на
этот раз уже
не смогли бы
от этого
удара
оправиться/ С
другой
стороны, не
исключено,
что наиболее
дальновидные
политики из
руководителей
"абхазской
Вандеи"
учитывали,
что российское
руководство,
занятое
подготовкой
общенационального
праздника
"Виват,
Россия!",
намеченного
на 21 августа, и
вообще,
пребывая в
состоянии
праздничной
эйфории, не
сразу
обратит
внимание на
закавказские
дела, не
вникнет в их
суть, не
примет
никаких мер
или даже
поддержит "абхазскую
сторону", не
разобравшись
в том, "кто
есть кто".
Эта
недельная (с 14
по 21 августа)
передышка -
без участия
занятой
своими делами,
фейерверками
и играми
России - была очень
нужна тем
абхазским
политикам,
кто надеялся
за эту
неделю
укрепить
свои позиции
и
международные
связи,
расширить
плацдарм
воюющей
Абхазии как
в чисто военном,
так и в
политическом
аспекте. К
сожалению,
отчасти
именно так
оно и
случилось;
во всяком
случае,
отвлечение
внимания "на
праздник"
российской
демократической
прессы как
раз в конце
второй
декады
августа создало
вокруг
абхазского
театра
военных действий
тот вакуум
информации
и
аналитических
обзоров,
который
немедленно
заполнился
национал-патриотическим
визгом и
воем, утверждавшим
свое "Виват,
Абхазия!" в
противовес
демократическому
"Виват,
Россия!"
|
|
||||
